Как много в последние годы стало появляться стаей, роликов, постов и комментариев о бедных полицаях и прочих гражданах СССР, пошедших на службу к немцам. Все чаще их представляют практически невинными жертвами обстоятельств или наоборот - убежденными борцами за всё хорошее против всего плохого.

В одной из статей об оккупации Курской области мы уже давали довольно нелицеприятную характеристику полицаям, которые тут действовали. Однако тогда нашим заявлениям не хватало фактов и аргументов. Исправляемся и предлагаем на частном примере разобраться: за какие художества советская власть, не глядя, отсыпала бывшим полицаям довольно внушительные тюремные сроки.

К нам едет…

Предновогодняя суета в 1942 году в Крупецком районе Курской области постепенно набирала обороты. Местные чиновники (бургомистр и его заместитель) бездельничали и организовывали поборы в пользу новообретенной родины. Старосты и полицаи тоже старались не отстать от «старших товарищей», активно разбавляя процесс службы фатерлянду горячительными напитками. Тихо и спокойно жилось в Крупецком районе. Даже с наличием партизан по самым носом у полиции все смирились.

Однако идиллическая картина заиграла новыми красками, когда в Крупец заявился самый натуральный ревизор. При этом, как на грех, приехал не какой-нибудь эмигрант или прибалт, плохо разбирающийся в жизни российской глубинки. Проверять курских полицаев послали одного из создателей полиции на Левобережной Украине - Константина Добровольского.

Будни курского захолустья…

В своем докладе он показал целый букет «болезней» новой власти:

1. Бургомистр и его заместитель часть собираемых у населения материальных ценностей направляли на собственные нужды.

«Ими взято две лошади, четыре свиньи, 50 ульев пчел четыре хозяйственных постройки, больше 5 гектар урожая разных культур из полей сел Обеста, Бегоща, Локоть и других» (здесь и далее орфография оригинала).

2. «Старосты сел в этом районе безнаказанно грабят население и творят безобразия. Например староста села Никольниково Крупецкого района 4.12.1942 напившись пьяным с полицейскими 1) ___, 2) ____, 3) ____ убили женщину и тяжело ранили 2-х детей. До моего приезда в Крупецкий район т. е. до 29.12.1942 г. эти бандиты работали и не были привлечены к ответственности».

3. Особое удовольствие вызывает описание борьбы с партизанами в исполнении крупецких коллаборационистов. В ночь с 18 на 19 ноября 6 партизан попытались увести стадо в 120 породистых телят из села Обеста. Осуществить свой замысел они не смогли, т. к. животные просто разбежались. К. Добровольский намекал на то, что ряд должностных лиц находился в сговоре с партизанами, специально согнав телят в Обесту. Однако, учитывая моральный облик новых чиновников, речь скорее шла о попытке пустить скот «налево».

Так или иначе, партизаны припугнули сторожа и сказали, что через пару дней придут снова. Комедия с телятами набирала обороты. Сторож пожаловался своему начальству: ландвиртшафтфюреру Хауку, старшему зоотехнику Костину и самому бургомистру Полетыкину.

21 ноября в Обесту пришло уже 30 партизан, которые угнали 114 телят в Хинельские леса. Через 2 часа должностные лица района снова были поставлены в известность относительно произошедшего. Никаких мер к преследованию предпринято не было. И это при наличии в Крупце 60 полицаев.

Подводя итоги

Сущность оккупационного режима отражается в паре-тройке страниц отчета как в капле воды. Ни убавить ни прибавить. Коррупция, пьянки, убийства… На этом фоне халатность и трусость даже как-то теряются. Подобных примеров установления «нового порядка» можно привести даже не сотни — тысячи. Из докумнта хорошо видно, что зашкаливающий уровень разнузданности новых властей не только тяжким бременем ложится на местное население, но и мешает самим немцам.